ЧЕТВЕРГ ДЕНЬ ТЯЖЕЛЫЙ

Утро четверга это мучение. Не хочется просыпаться, не хочется вылезать из постели, даже завтракать не хочется. И больше всего – не хочется идти на работу. И все потому, что моя коллега сегодня выходная, а значит мне выходить в утреннюю смену. 

День начинается с рассылки вина и фруктов постоянным гостям и именинникам. Раньше мы все открытки подписывали вручную, теперь печатаем на принтере – это значительно облегчает работу, но лишает ее индивидуальности. Мне кажется, получать поздравительную карточку с текстом, написанным вручную, гораздо приятнее. Но когда таких карточек нужно написать штук 15-20, невольно радуешься стоящему рядом принтеру. На все-про все теперь уходит лишь десять минут.

Перед глазами периодически то и дело мелькают разноцветные силуэты. За вчерашний мой выходной количество футболистов возросло с 3 до 6 команд.  Некоторые - культурные и воспитанные, некоторые - словно никогда людей не видели.  Сидят в ожидание своих автобусов, шум-гам невыносимый. Когда уезжают на тренировку, отель возвращается к привычному темпу работы.

Ближе к 10:00 приходит Вальтрауд. Я узнаю ее по едва слышным семенящим шагам и легкому «халло», которое она начинает произносить еще в начале коридора.  Встаю ей навстречу, усаживаю в кресло напротив. Перед этим она целует меня в обе щеки – за вчерашний день успела по мне соскучиться. Приношу ей воды. У нее всегда сохнет во рту из-за лекарств, которые она вынуждена принимать ежедневно. 

Я обещала Вальтрауд никогда и никому не рассказывать, сколько ей лет. Для нее это больная тема. Она всегда злится и фыркает: «Кому какое дело, сколько мне. Пусть смотрят сами за собой». Каждый день на ней что-то новое. Сегодня - белые брюки, бледно-розовый пуловер и белая безрукавка. На шее неизменные бусы – в этот раз бледно-лиловые, на пальцах - золотые кольца, в ушах серьги. 

Поболтали о том – о сем. Привычная утренняя беседа, за несколько месяцев превратившаяся в традицию. Пожилым постояльцам важно чувствовать эту стабильность, и я старательно придерживаюсь темы - как спалось, что делала вечером, что съела на завтрак. С Вальтрауд мы знакомы с одной стороны не так давно, с другой - целую вечность. Она гостила у нас почти два месяца в сентябре-октябре, потом вернулась в начале декабря и теперь останется до апреля. Если посчитать, сколько времени мы с ней проводим вместе каждый день, то это, пожалуй, больше, чем получается выкроить для своих друзей. На прошлой неделе она впервые попросила меня называть ее на "ты". Пару дней я не могла привыкнуть, и она страшно из-за этого сердилась. Я знаю, что она очень любит меня. Это видно по ее глазам, по улыбке, по тому, как она счастлива, если я рядом. Любовь у нас с ней взаимная. Терпеть не могу, когда кто-то шутит или подсмеивается над ней. Никогда не понимала, как можно смеяться над стариками.

Вскоре я вынуждена оставить мою утреннюю гостью, так как сегодня мне предстоит первый раз присоединиться к общему собранию. Наш новый генеральный директор проводит их теперь каждое утро. Ходить на них входит в обязанности моей коллеги, по совместительству начальницы нашего скромного отдела. Но сегодня ее нет, поэтому извиняюсь перед Вальтрауд, беру блокнот и ручку, иду в конференц-зал. Собрание длится не больше четверти часа. Сначала обсуждаются общие организационные вопросы, потом переходим к отзывам гостей. Генеральный директор, назовем его Четин бей, зачитывает вслух все то, что удалось собрать вчера Пынар (моя начальница) во время опроса посетителей. Ему не нравится, если гости довольны. Он хочет больше жалоб и проблем. Не устает это повторять нам каждый раз, когда проходит мимо нашего стола. Нам не остается ничего иного, как высасывать проблемы из пальца. Пынар записала накануне лишь пару мелких жалоб - распоряжения главам отделов отданы, есть вопросы-нет вопросов, хорошей работы, коллеги. Расходимся...

Вальтрауд ждет меня у стола. Хмурится. Она и наш бывший генеральный директор дружат на протяжении последних 20 лет. Все эти годы она отдыхала только в тех отелях, где он работал. Сначала с мужем и братом, потом, после смерти их обоих, одна. Поэтому его отставка, неожиданная и без объяснения причин, сильно ее подкосила. Первый месяц ее пребывания в нашем отеле мне стоило больших усилий вызвать у нее даже проблеск улыбки. Ее убивала сама мысль о том, что она не может каждый день видеть своего лучшего друга. Я купила ей местную сим-карту, дала свой телефон, чтобы они всегда были на связи. Раз в неделю наш бывший директор приезжает за ней и везет на прогулку. Одним словом, сейчас все не так пессимистично, как было еще недели назад. Впрочем, нашего нового генерального Вальтрауд по-прежнему не жалует и воспринимает в штыки все его нововведения. Ей хочется знать, о чем мы говорили на собрании. Я отвечаю просто - обсуждали организационные вопросы. Отвожу Вальтрауд в лобби-бар выпить кофе, оставляю с ее знакомыми и возвращаюсь обратно.

День проходит в обычном режиме. Ничего выдающегося. Пара записей в а-ля карт ресторан, небольшой опрос посетителей в лобби-баре, кто чем доволен, кто чем – нет. С приходом нового шефа задач у нас прибавилось - много новых обязанностей и много писанины. Раньше вся моя задача сводилась к общению с гостями. Целый день ходи по территории, пей чай, общайся, делай людей счастливыми. Теперь я уже не могу уделять этому много времени, и это меня расстраивает. Когда мы работаем вдвоем, еще куда ни шло, но в одиночку справиться со всем просто не реально. Все успеваешь, но выходит как-то поверхностно, кусками – то тут два слова урвешь, то там. Раньше общение с гостями у меня временными рамками не ограничивалось, теперь приходится его дозировать. Пынар говорит, что летом нам в помощь выделят двух стажеров и тогда станет легче. Но ведь летом и работы прибавится. Стараюсь пока об этом не думать.

Вот, к примеру, если раньше оформлением новых гостей занимались сотрудники рецепции, то теперь эту обязанность возложили на наш отдел. Идея сама по себе великолепная. Ты сразу же знакомишься с постояльцем, даешь максимум полезной информации, впоследствии тебе проще найти с ним контакт во время опроса и расположить к себе. Однако реализация этой идеи пока еще нами до совершенства не доведена. Взять хотя бы сегодняшний заезд. Приехало две турецкие пары. Пока меня позвали, люди уже подошли к стойке регистрации. Пришлось их вести обратно, усаживать на диваны. Носильщика нет. Пришлось встать, пойти к стойке, взять регистрационные карточки. Заполнили карточки, не знаю - то ли давать информацию по отелю (собственно ради чего все и придумано), то ли идти к стойке, ждать пока сделают ксерокопии паспортов и дадут ключи. Все это время на рецепции стоят два сотрудника плюс носильщик. Ни один не спешит на помощь. Так уж устроен статистический турецкий работник. Если ему скажут, заселением занимается отдел по связям с гостями, то отдел рецепции и не подумает помочь. 

Приходится обсудить эту тему с шефом рецепции, когда гости получили информацию и отправлены в номера. Объясняю, что так дело не пойдет - теряется весь смысл моего присутствия при процедуре заселения. Надо делать так - я встречаю, усаживаю, носильщик приносит карточки, забирает паспорта, копирует, приносит ключи, а я в это время даю информацию. Казалось бы чего проще, но... надо сказать, только тогда сделают. Из всех наших носильщиков до этого сам додумался только Хасан. С остальными обещал поговорить шеф рецепции. Посмотрим, как все пойдет дальше.

Для меня четверг - день очень тяжелый. Не могу найти себе места. Не знаю, то ли за столом сидеть и делать бумажно-компьютерную работу, то ли у стойки регистрации стоять в ожидании нового заезда гостей, то ли в лобби-бар идти и с гостями беседовать. Одним словом, не люблю четверг.