ВОЗВРАЩЕНИЕ

В отеле меня не было всего 4 дня, а ощущение, что прошел целый месяц. Работы накопилось много. Все эти четыре дня, прошедшие с моего возвращения, мы работали в удвоенном режиме. Заботливо сложенные рукой Пынар анкеты ждали меня в ящике стола, появилось много новых гостей включая целую футбольную команду из Македонии, а еще остались старые туристы, которые, соскучившись, приходили расспросить меня о России и поделиться своими собственными новостями. Ко всему прочему наш генеральный директор подкинул нам (читай - мне) перевод рапорта на 8 листов с результатами последней проверки. Английский тест, изобилующий сплошь техническими терминами, нужно было в кратчайшие сроки перевести на турецкий. Переводила я, мой турецкий проверяла и корректировала Пынар. Длилась вся эта канитель с пятницу по воскресенье и сегодня, к счастью, закончилась.

Вчера нас немного потрясли военные действия. Собственно, как часто бывает, конфликт возник на пустом месте. Все началось с того, что за день до этого к нам пришел поболтать Армин. Как раз тогда же мимо нас проходила Назлы – наш Housekeeping manager, попросту надзирательница над уборщицами. Надо сказать, что ходит она довольно быстро и размашисто, порой кажется, что при необходимости сможет стену пробить. Следом за ней вышла из своего офиса начальник отдела кадров - вечно занятая и неулыбчивая. И в довершении всего мимо нашего стола продефилировала одна из совладелиц отеля – та ни улыбки, ни простого кивка, даже взгляда не бросит. И вот наш Армин на свою голову это заметил и задал вполне логичный вопрос – почему, мол, в отеле весь персонал такой приветливый, а некоторые менеджеры, особенно работающие в задних офисах и не сталкивающиеся с гостями напрямую, даже улыбки из себя выдавить не могут.

Не знаю, зачем Пынар оформила его слова в жалобу, но с этого все и началось. Потом под вечер я запротоколировала еще два замечания в адрес отдела уборки. Французы пожаловались, что уборщица выкинула их шапочки для душа, и теперь они не могу спокойно мыться. А поскольку в отеле у нас шапочки не предусмотрены вовсе, то найти им замену оказалось не так-то просто. Уборщицы уходят в 16:30 и после этого все вопросы подобного рода мы решаем с уборщиками нежилых помещений. После долгих поисков мы нашли-таки две шапочки, позаимствованные у поваров – они и были переданы гостям. Казалось бы, все - инцидент исчерпан. Все счастливы и довольны. Потом пришли гости, которым уборщица забыла положить чистые полотенца. Пара минут, один звонок – проблемы нет.

Утром во время собрания естественно все это зачитывается нашим генеральным директором. И пошло-поехало. Что значит я не улыбаюсь гостям? Как это – забыла положить полотенца? Гости их вероятно просто не нашли. Выбросила шапочки для душа? Так ведь это не их шапочки, это мы их им дали (ощущение, что шапочки гостям дали напрокат, а не насовсем). И вообще, твоя сотрудница должна проверять всю информацию, которую ей сообщают гости. Возможно она просто не может написать все это на турецком. И пошло-поехало. В результате Пынар вернулась с собрания в бешенстве. Я, честно говоря, так и не поняла, в чем был сыр-бор. Ну должны мы обо всем сообщать генеральному директору. Такая у нас работа. Раньше мы просто выслушивали жалобы и замечания гостей, теперь все отчеты обязаны соответствующим образом оформлять.  Ну мы же пишем рядом – проблема решена или еще решается. В двух последних случаях проблема была решена. Сказали – забыли, но нет... Надо обязательно нанести ответный удар. Вообще вся эта ситуация, мягко говоря, начинает напрягать. Наш отдел сейчас – как мячик, по которому бьют все, кому не лень. Генеральный требует больше жалоб, а начальники отделов дуются, что мы эти жалобы собираем. Замкнутый круг...

Насчет знания турецкого это отдельная тема. Турки всегда готовы при случае упрекнуть тебя в несовершенном владении их родным языком. Раньше я здорово на это обижалась. Представьте себе ситуацию. Вы прекрасно общаетесь месяцами и никаких проблем в коммуникации между вами не возникает. А потом вдруг возникает какая-то проблема и тот же самый турок, не желая признавать своей ошибки, снисходительно говорит: «Но ведь твой турецкий оставляет желать лучшего, ах-ах-ах». Это невероятно раздражает. Раньше я бесилась, попадая в похожие ситуации, теперь просто равнодушно отвечаю: «Худо-бедно, но я могу говорить на 4 языках, а ты на скольких?» Обычно срабатывает безотказно. Я конечно же стараюсь совершенствовать свой турецкий, но иногда все же делаю разного рода грамматические ляпы. Вот, вчера, к примеру написала в отчете: «Руку гостьи зажало балконной дверью». В итоге вышло: «Гостья поздоровалась за руку с балконной дверью». Смеялись долго всем нашим отделом.

Вальтрауд дуется, что я не могу из-за перевода уделять ей столько же времени, сколько и прежде. Иногда ее капризы становятся невыносимыми. В один из дней, пока меня не было, она уснула у себя в комнате и проспала 6 часов, пропустив обед. «Меня никто не хватился»,- пожаловалась она мне,- «я не пришла на обед и никто из моих так называемых друзей не удосужился даже позвонить и спросить, что случилось. А ведь я могла бы лежать мертвой в своей комнате!» Я искренне люблю и уважаю ее, но порой она действительно переходит все границы. Ее любовь к нашему бывшему директору ослепляет ее и не дает реально смотреть на вещи. Я понимаю, что для Вальтрауд это настоящая трагедия, но ведь по сути для всех остальных не случилось ничего катастрофического. Мы продолжаем работать так же, как работали до этого, продолжаем вставать по утрам и засыпать по вечерам, получаем ту же зарплату. Для нее же мир словно перестал существовать. Не удивительно, что многие люди уже не ищут с ней общения – они приехали отдыхать и наслаждаться отпуском, а не за тем, чтобы изо дня в день выслушивать ее негодование в адрес нового директора и сожаление об ушедшем старом. Иногда у Вальтрауд случаются приступы хорошего настроения, и тогда мы вновь пьем вместе чай или кофе, едим печенье в кондитерской и болтаем обо всем на свете. Ее характер как погода в Анталье зимой – день-другой светит солнце, потом затяжной дождь. Меня это порой сильно удручает.